Драматический треугольник или драма вместо жизни

Мы уже много раз писали про созависимость и созависимое поведение в семьях в отношениях. И так как тема очень обширная мы продолжаем раскрывать ее содержание. В семьях, где кто-то из родных алкоголик или наркоман или страдает любой другой зависимостью очень трудно, невыносимо жить. При этом такая ситуация может сохраняться многие годы, парадоксально звучит верно? На чем же держаться такие невыносимые отношения? Почему так трудно их изменить и вырваться из этого замкнутого круга, где все время повторяются одни и те же события, разрушающие жизни всех членов семьи?

Предлагаем разобраться в этих вопросах. Любые созависимые отношения в основе своей имеют манипулятивное общение. Да мы не ошиблись, в таких семьях родные люди  постоянно манипулируют друг другом, только почти всегда это носит скрытый характер и поэтому не заметный. При прочтении этой статьи, возможно, вы узнаете в каких-то примерах себя, и от этого может быть очень горько и обидно. Мы хотим поддержать вас в вашем мужестве работать над собой и разбираться в том, что происходит, и сказать о том, что все можно исправить. Да это потребует сил и времени, но при вашем участии и нацеленности на результат, вы придете к успеху.  Ведь семья это замкнутая система и если хотя бы один из членов семьи откажется от старой модели поведения, то вся система начнет терять свою разрушительную силу и будет вынуждена меняться.

В чем же корень зла? Как в семье можно манипулировать друг другом, да еще и скрыто? Три роли драматического треугольника, три основные позиции, в которые играют в неблагополучных семьях, описаны терапевтом, Стивеном Карпманом в 1968 году. Три роли преследователь, спасатель и жертва, которые работают, чтобы держать людей в иллюзии власти. Роли включают  шаблоны привычки и механизмы контроля, для связи людей больными способами. Они разрушительного поведения, которые влияют на всех членов семьи. С. Карпман описал их как три аспекта или три лица жертвы. Неважно, какую роль мы играем в треугольнике в данный момент, в конце концов, мы всегда превращаемся в жертву. Если мы в треугольнике, мы живем как жертвы.

Знаете ли вы это или нет, но большинство из нас ведут себя, как жертвы. Каждый раз, когда мы отказываемся принимать на себя ответственность, мы бессознательно выбираем роль жертвы. Это неизбежно рождает в нас чувство гнева, страха, вины или неполноценности, мы чувствуем, что нас предали, или что нами воспользовались. У каждого человека есть основная или наиболее знакомая для него роль в треугольнике. Это то место, в котором мы обычно входим в треугольник, «подсаживаемся» на него. Мы перенимаем эту роль в нашей родительской семье. Хотя мы начинаем с какой-то одной роли, но попав в драматический треугольник, мы всегда проходим через все три роли, иногда в считанные минуты или даже секунды, много раз каждый день. Почему в родительской семье? Потому, что даже в семьях, где нет зависимых людей, бывают подобные манипулятивные отношения.

Спасатели видят себя в качестве «помощников» и «воспитателей». Им нужно кого-то спасать для того, чтобы чувствовать себя важными и нужными. Им трудно быть жертвой, так как они привыкли быть теми, у кого есть ответ на любой вопрос. Преследователи часто считают себя жертвами ситуации. Они отказываются признавать, что их тактика — обвинение. Когда им на это указывают, они утверждают, что нападение является оправданным и необходимым для самозащиты. Роли спасателя и преследователя — две противоположные роли жертвы. Но независимо от того, где мы начинаем действовать в треугольнике, мы обязательно попадаем в роль Жертвы. Это неизбежно.

Преследователь и спасатель считают, что они лучше, сильнее, умнее, чем жертва. Жертва всегда чувствует себя униженной и рано или поздно начинает мстить, превращаясь в преследователя. Преследователь или спасатель в этот момент перемещается в жертву.

Приведем пример: отец приходит с работы домой, и обнаруживает, что мама и сын ссорятся. «Убери свою комнату, а не то…», — угрожает мама (преследователь). Отец тут же приходит на помощь. Он может сказать: «Дай ребенку отдохнуть. Он был в школе весь день» (спасатель).  Начальные роли: Мама-преследователь угрожает сыну-жертве, на помощь жертве приходит папа-спасатель. После этого может быть несколько вариантов. Мама может почувствовать себя жертвой, затем станет преследователем и обратит свой гнев на папу. Так отец перемещается из спасателя в жертву. Они могут проделать несколько быстрых путешествий вокруг треугольника с сыном на обочине. Или сын может почувствовать, что отец набрасывается на маму, и начнет спасать мать: «Не твое дело, папа. Я не нуждаюсь в твоей защите». Теперь  сын-жертва, которую преследовала мама,  становится спасателем для мамы, папа из спасателя для сына переходит в преследователя для мамы, а мама из преследователя сына стала жертвой папы. Вариации бесконечны, но это всегда перемещение по вершинам треугольника Карпмана. Для многих семей это единственный известный им способ взаимодействия.

Роль, через которую мы чаще всего входим в треугольник, становится значительной частью нашей идентичности. Каждая роль — это свой особый способ смотреть и реагировать на мир. Наверняка вы легко вспомните, что чаще всего делаете вы: жалуетесь и ноете, просите о помощи (Роль Жертвы), ругаете кого-то и говорите, что им нужно сделать, заставляете (Роль Преследователя) или приходите на помощь, защищаете, делаете что-то вместо кого-то (Роль Спасателя). Те, кто начинает путешествие по треугольнику из роли Жертвы, считают, что они не могут заботиться о себе. Они смотрят на спасателя снизу вверх и говорят: «Ты единственный, кто может мне помочь». Это то, что жаждет услышать любой спасатель.

На формирование устойчивой роли жертвы, как правило, влияют установки в детстве. Например, если один из родителей не побуждал своих детей к тому, чтобы они приняли на себя соответствующую их возрасту ответственность, поэтому, став взрослыми, они могут чувствовать свою неадекватность в уходе за собой или чувствовать обиду на взрослых, когда не получают помощи. Есть много вариантов, и каждый случай следует рассматривать индивидуально. Мы движемся по треугольнику не только в отношениях с другими, мы проигрываем эти роли и в наших собственных умах. Например, мы можем ругаться на себя из-за незавершенного проекта. Мы ругаем себя за лень, недостатки, чувствуем нарастание гнева и ощущения собственной никчемности. Наконец, когда мы больше не можем этого выносить, мы снимаем себя с крючка ожиданий, и устраиваем побег в форме вечеринки или чего-то в этом роде. Это похоже на спасение себя. Это может длиться несколько минут, часов или дней.

Делая это, мы испытываем стыд, вот почему мы называем треугольник Карпмана генератором стыда. С помощью этого треугольника мы можем снова и снова вызывать стыд по поводу старых ран или проблем. Мы не можем выйти из треугольника, пока мы не признаем, что мы в нем находимся. Как только мы это сделаем сознательно, мы начинаем наблюдать за нашими взаимодействиями с другими, чтобы определить способ, которым мы начинаем действовать в треугольнике. Что служит для нас крючком, начальным стимулом?

Каждая роль имеет свой собственный язык, убеждения и поведение — полезно знать их. Это поможет нам определить, когда мы подсаживаемся на треугольник. Изучение роли также способствует более быстрому пониманию, когда мы увлекаемся приманкой, брошенной нам, чтобы мы начали играть. Поэтому давайте рассмотрим каждую роль более тщательно.

Спасатель

Спасатель может быть описан как аспект роли матери. Вместо адекватного выражения поддержки и воспитания, спасатель, как правило, пытается «задушить» в другом инициативу, чтобы управлять и манипулировать им — «для его же собственного блага», конечно. Их проблема в ошибочном понимании того, что именно нужно для поощрения, поддержки и защиты. Спасатель ищет зависимых людей, проявляет себя с ними, как благожелательный, заботливый человек, — тот, кто может «исправить» зависимого. Спасение — это та же зависимость, потому что спасателям необходимо чувствовать, что их ценят. Нет лучшего способа почувствовать себя важным, чем роль спасателя. Спасатели часто вырастают в семьях, где их потребности не признаются. Это психологический факт, что мы относимся к самим себе так, как к нам относились в детстве. Начинающий спасатель растет в среде, где его потребности сведены на нет, и поэтому относится к себе с той же степенью небрежности, что он испытывал, когда был ребенком. Ему не разрешено заботиться о себе и своих потребностях, поэтому он заботится о других.

Спасатели испытывают большое удовлетворение, они, как правило, гордятся собой и получают социальное признание, даже вознаграждение, поскольку их поступки можно рассматривать, как бескорыстные. Они верят в свою доброту и видят себя в качестве героев. За всем этим стоит убеждение: «Если я позабочусь о них достаточно долго, то, рано или поздно, они будут заботиться обо мне тоже». Но, такое редко случается. Когда мы спасаем нуждающихся, мы не можем ожидать ничего обратно. Они даже не могут заботиться о себе — еще меньше они могут позаботиться о нас. И тогда спасатель превращается в жертву, точнее, в мученика, так как ему очень сложно признать себя жертвой.

Чувства предательства, использованности и отчаяния являются основой позиции жертвы, в которую он переходит из спасателя. Обычные фразы для замученного спасателя: «После всего, что я для тебя сделал, вот твоя благодарность?» или «Не важно, как много я делаю, этого никогда не бывает достаточно», или: «Если бы ты меня любила, ты бы не относилась ко мне так!».

Самый большой страх спасателя — что он в конечном итоге останется в одиночестве. Он считает, что его ценность возрастает от того, как много он делает для других. Спасатели бессознательно поощряют зависимость, потому что они верят: «Если я вам нужен, вы не оставите меня». Они пытаются стать незаменимыми для того, чтобы избежать одиночества.

Чем больше они спасают, тем меньше ответственности берет на себя тот, о ком они заботятся. Чем меньше ответственности берут на себя их подопечные, тем больше они их спасают, и это нисходящая спираль, которая часто заканчивается катастрофой.

Преследователь

Роль преследователя характерна для тех, кто подвергался открытому психическому и/или физическому насилию в детстве. Внутренне они часто кипят от стыда, чувствуют гнев, и эти два чувства управляют их жизнью. Они могут подражать их обидчику в детстве, предпочитая быть похожими на тех, у кого сила и власть. Преследователь как будто говорит: «Мир жесток, и только бессердечные могут выжить. И я буду одним из них». Таким образом, если спасатель это тень матери, то преследователь — тень отца.

Преследователь преодолевает чувство беспомощности и стыда, нападая на других. Доминирование становится самым частым стилем взаимодействия. Это означает, что он всегда должен быть прав. Его методы — запугивание, проповеди, угрозы, обвинения, чтение лекций, проведение допросов и прямые атаки. Спасателю нужен кто-то, за кого может принять решение, преследователю нужен кто-то, кто был бы виноват. Преследователи отрицают свою уязвимость, в то же время как спасатели отрицают свои потребности. Больше всего они боятся беспомощности. Им нужна жертва, чтобы спроецировать на нее свою беспомощность.

Преследователи, как правило, пытаются компенсировать внутреннее чувство никчемности грандиозными замашками. Грандиозность неизбежно приходит от стыда. Это — компенсация и прикрытие для глубокой неполноценности. Самое трудное для него — взять на себя ответственность за то, что они делают больно другим. По их мнению, другие заслуживают то, что получают.

Жертва

Роль жертвы — это раненный аспект нашей внутренней детской части, которая невинна, уязвима и нуждается. Но мы превращаемся в жертву только тогда, когда полагаем, что не можем позаботиться о себе. Их самый большой страх, что у них ничего не получится. Это беспокойство заставляет их быть всегда в поиске кого-то более сильного и более способного позаботиться о них. Жертвы отрицают, что у них есть возможности решения проблем и потенциал для самостоятельной выработки энергии. Вместо этого они, как правило, считают себя неумелыми в обращении с жизнью. Это не мешает им чувствовать обиду по отношению к тем, от кого они зависят. Они настаивают, что о них нужно заботиться, но не любят, когда им указывают на их неадекватность.

Жертвам, в конце концов, надоедает быть ниже спасателя, и они начинают искать способы чувствовать себя равными. Однако чаще всего это выглядит, как превращение в Преследователя для спасателя, путем игнорирования усилий по их спасению, чаще всего через пассивно-агрессивное поведение. Например, они играют в игру «да, но …». Вот как это работает. Спасатель предлагает полезный совет в ответ на жалобы или проблемы, озвученные жертвой. Жертва сразу дает ответ типа: «да, но это не будет работать, потому что…». Жертва пытается доказать, что ее проблемы неразрешимы, таким образом, спасатель оставляет усилия, чувствуя себя бессильным. Убежденная в своей внутренней неполноценности, жертва часто злоупотребляет наркотиками, алкоголем и едой, азартными играми, и это только часть саморазрушительного поведения, практикуемого жертвой.

Постарайтесь найти свою любимую роль в треугольнике, и понять какой крючок-ситуация вас в него втягивает. О том, как можно не входить в треугольник и не участвовать в манипулятивном общении мы расскажем в следующей статье. Продолжение следует….